Имаго, гл. 43 (1/2)

Всплеск 5-03
Это невыверенный черновик, если что.

Этим же вечером я, завернувшись в Изоляцию, забралась в директорский кабинет. Вошла в ее компьютер с паролем, который нашла раньше, и начала просматривать школьные записи. Пришло время заняться этой «Таш», про которую рассказывал Рё. Он сказал тогда, что она снимала все на камеру, так что это было многообещающим направлением расследования. А если б мне удалось заполучить эту камеру, то копам придется сделать хоть что-нибудь.

Ее лицо я увидела, просматривая карточку третьей «Наташи». Она была на год старше меня, так что неудивительно, что я ее не знала. Я переписала полное имя Таш, Наташа Аманда Вэллс, вместе с ее домашним адресом, контактными данными ее отца, замечаниями о здоровье — у нее была аллергия на нестероидные противовоспалительные препараты, чем бы они ни были — и все, что по-моему могло бы понадобиться, чтобы отыскать ее.

Дисциплинарные пометки в ее школьной записи тоже интересно было полистать, сидя в директорском кресле, среди запаха старой бумаги со слабой ноткой средства от пыли. Я заполнила не одну страницу в блокноте, делая оттуда выписки. Таш не была незнакомкой в этом кабинете, но, казалось, всегда попадала сюда из-за незначительных вещей. Ее досье было чище, чем я могла бы подумать, учитывая насколько она казалась связанной с деятельностью банды скинхедов. Большая часть нарушений произошла за последние шесть месяцев. Ее первые два года были в основном чистыми, и только в выпускном классе она начала попадать в неприятности.

Откинувшись на спинку кресла, я уставилась в экран, постукивая пальцами по директорскому столу. Господи, она практически ничего не знала о том, что происходит в школе. Она получала отчеты из вторых рук, а также замечания учителей в виде коротких текстов. Поразительно бесполезно. На ее месте я бы поддерживала более всесторонний учет событий. Ничуть не удивительно, что мой случай ускользнул от ее внимания.

Звук ключа, неловко шарящего в замочной скважине, привел меня в чувство, и я, быстро закрыв окно программы, заблокировала компьютер. Встав с кресла, я подождала в углу, пока директор Блэкуэлл неловко протиснулась в дверь, стараясь не уронить коробку, набитую канцелярскими папками. Мистер Ли зашел за ней. Она вывалила бумаги на стол, провела рукой по грязно-русым волосам, остриженным «под горшок» и тяжело опустилась в кресло.

— А? — сказала она, моргнув. — Я оставила его включенным?

— Давайте уже покончим с этим, — сказал мистер Ли. — У меня еще непроверенные задания.

— Да, у всех нас еще полно работы, — вздохнула директорша. — Итак, вы знаете, что с этой парочкой произошел еще один инцидент? В смысле, помимо того, что был в обед?

— Да, Элли рассказала мне о драке у ворот. Вы собираетесь исключить хотя бы одного из них?

— Если смогу протащить это через школьный совет, я хотела бы указать на дверь обоим. Но соглашусь и на одного.

— Вы сами это сказали, я вас за язык не тянул, — сказал мистер Ли, присаживаясь. — Драка, случившаяся в обед, едва не произошла сегодня утром прямо в классе, и ни один из них не явился на отработки. Я не могу учить людей, которые хотят поубивать друг друга. И это несправедливо по отношению к другим ученикам. В смысле, к тем из них, которые действительно хотят учиться.

Я молча выплыла за дверь, не обращая больше на них внимания, и направилась домой. Точнее, направилась в сторону дома. Автобус до Наташи был тот самый, которым я пользовалась, когда мне не хотелось идти пешком. Она жила всего в четырех улицах от меня. Это меня даже смутило немного.

Ее дом совсем не походил на тесную однокомнатную квартиру Рё в трущобах Маленького Токио. Палисадник был подстрижен и ухожен, но когда я пробралась за дом, стало видно, что заднюю стену уже несколько лет не перекрашивали. Через окно я увидела ключи от задней двери, так что велела херувиму принести их мне и вошла, не забыв вытереть ноги. В доме пахло лаком для дерева и мокрой собакой. Вот это последнее меня и беспокоило. Ко мне неторопливо подошел большой лабрадор, и я почувствовала, как в животе шевельнулась Фобия. Иногда казалось, что она начинает вести самостоятельное существование. Я выдохнула невидимое, с металлическим привкусом, присутствие Плаксы и заставила собаку уснуть. Было бы слишком рискованно полагаться на то, что она настолько же прекраснодушна, как и выглядит.

Взяв со столика пачку вскрытых конвертов, я просмотрела их. Письмо-фандрайзер от республиканцев штата Мэн, счета, счета, письмо от медицинской страховой компании... Я проверила календарь, висящий в прихожей: визит к стоматологу; последние два выходных отмечены «Сьюзен», должно быть, это что-то означало для местных обитателей; церковное собрание в следующее воскресенье; и конечно, поскольку Таш была в выпускном классе, множество дней были помечены красным «ЭКЗАМ!». Все это место было таким домашним и обыкновенным, что мне было трудно удерживать в голове тот факт, что отец Ре был бы до сих пор жив, если бы Наташа не вступила в банду бритоголовых.

На кухонном столе лежала россыпь журналов с названиями наподобие «Национальный Обзор», «Консервативная Мысль» и «Настоящая Америка». Заголовок на лежаем сверху кричал о том, что «МЧС Захватывает Больше Власти!». Я взяла «Настоящую Америку» и пролистала. Мне попались статьи типа «Уроки японского языка — крах наших школ», и «Процесс “Калифорния против Джеймсона” — удар по вашим правам», и «Как Социалистическая партия захватывает систему тактикой вклинивания».

Ох, у папы случилась бы истерика, скажи я ему, что читала «Настоящую Америку». Я не смогла сдержать улыбку. Это был бы просто атомный взрыв, натурально. От Броктон-Бей не осталось бы ничего, кроме кратера и радиоактивных мутантов. Кое-кто даже назвал бы это переменами к лучшему.

Это... это был не такой дом, в котором я ожидала бы встретить скинхеда. Он был слишком спокойным. Конечно, журналы на столе были из тех вещей, которые папа просто сжег бы, наверное, если б они пересекли порог нашего дома, но бритоголовые — они слушали менк* и тому подобную музыку, где злобные мужики истошно орали в микрофоны. Они не жили в домах, которые были настолько… домашними.

* Менк — см. https://en.wikipedia.org/wiki/Menk

Возможно, мать Наташи не знала, что она творит. Может быть, она просто думала, что дочь так постриглась, чтобы выглядеть «модно»? Если бы оказалось так, то я, вероятно, смогла бы это использовать.

Я побродила по дому, перебирая их вещи в поисках Наташиной камеры. Ее нигде не было — даже в ее комнате. Хотя там был компьютер, и возможно, она перенесла на него файлы с записями. Я включила его, и сразу же наткнулась на пустой экран с запросом пароля. Зыркнув на гудящий монитор, я поискала, не записала ли она где-нибудь свой пароль.

Нет, не записала. А попытка внедрить в компьютер Идею, чтобы извлечь из него информацию, просто не сработала.

— Поверить не могу, что ты лучше бережешь свой компьютер, чем тот парень в потогонке или наша директриса, — пробормотала я отсутствующей Наташе. Кажется, мнение о том, что молодые лучше ладят с современными технологиями, вполне оправдано.

Я утешилась тем, что ее комната, по крайней мере, была не слишком похожа на мою. У нее даже книжных полок ни одной не было. На столе лежало несколько книг, но это были всего лишь дерьмовые романы для подростков. Разницу заметить было легко, потому что понадобилось бы три таких, чтобы сравняться по толщине с книгами, которые я читала. На стенах висели постеры с поп-звездами, но были и рычащие певцы менк-групп, бросавшие на меня сверху вниз яростные взгляды. Рядом с окном стояло большое зеркало на поворотной платформе.

Наклонив голову, я посмотрелась в зеркало и позволила себе погрузиться в Иное Место. Холодное отражение комнаты было потрепанным и облезлым, на стенах проступили старые пятна, которые, когда я понюхала их, пахли наподобие Изоляции. Но они не были свежими. То есть, она долго чувствовала себя одинокой, но не теперь. Не было времени, чтобы провести коридор отсюда до зала зеркал — да это, наверное, в любом случае было бы плохой идеей. Но с места, где стояло зеркало, можно было рассмотреть всю комнату. Закусив губу, я попыталась собраться с мыслями. Может быть, взять ее губную помаду, нарисовать знак Паноптикум с обратной стороны зеркала, и запечатать херувима в стекле, чтобы я могла потом подсматривать за ней?

Посмотрев за зеркало, я хищно раздула ноздри. Тут стоял запах — гнилостный, резкий и слегка фруктовый. Хотя, похоже, он не исходил от чего-то конкретного. Нет, не совсем так. Он исходил от сочащегося грязью пауэрбанка, который был подключен к зарядному кабелю. Найти его тут было бы непросто; наверное, она его здась спрятала. Присев на корточки, я пропустила кабель между пальцами в перчатках, принюхиваясь. Запах был наполнен неприятной смесью ликования и боли. Мне это очень не понравилось. На перчатках остались маслянистые серые пятна.

— Нашла, нашла тебя, — прошептала я, доставая из кармана зеркальные очки. Я выдохнула в них Ищейку, поймав ее на зеркальной поверхности. Ее глазами я разглядела тонкий слизистый след, который, дымясь, шел к дверям. Я последовала за ним вниз, где он привел меня к двери под лестницей. Она была заперта, и когда я послала херувима посмотреть, что там с другой стороны, я обнаружила, насколько поняла, небольшую кладовку с лестницей, ведущей в подвал. Мне нужен был ключ — либо я могла переместится туда с ангелом.

Я вздрогнула. Учитывая обстоятельства, я очень предпочла бы ключ. Ангелы — это боль. Пока я шла через кухню, чтобы осмотреть то место, где взяла ключ от черного хода, я услышала, как по дорожке к дому подъехала машина.

Вот дрянь. Я не успела еще найти камеру, но когда в доме появится кто-то еще, все станет намного сложнее. Надо уходить и вернуться как-нибудь в другой раз.

Но я не ушла. На поверхности разума всплыла еще одна мысль — о том, что человек в машине, должно быть, знает, где находится ключ.  И, вероятно, я смогу заставить его открыть мне эту дверь. Поэтому вместо того, чтобы уйти, я убедилась, что Изоляция на мне была плотной и без прорех.

Ключи прозвенели у входной двери.

— Наташа? Кэлвин? — окликнул мужской голос.

Ответа не последовало, и я услышала, как захлопнулась дверь. Во рту был привкус железа, а сердце как будто пыталось выпрыгнуть из груди. Шаги были неровными; мужчина грузно хромал, и я слышала, как что-то пощелкивало.

Выглядывая сквозь приоткрытую дверь подсобного помещения, я рассмотрела его. И он был похож на папу. Только не в реальном мире. Он был ниже и толще моего отца, с угловатыми чертами лица, и ходил с костылем. Было заметно, что когда-то он был в лучшей форме, но теперь вперевалку приближался к тучности. Однако в Ином Месте он горел сдерживаемым гневом, почти таким же ярким, как папин. Его гнев был не совсем таким же, потому что вокруг него клубился еще иссиня-черный дым страха, но они походили друг на друга гораздо больше, чем мне хотелось бы.

Прислонившись к стене и скрестив на груди руки, я наблюдала, как он складывает почту, взятую из почтового ящика, на кухонный стол. Потом он тяжело опустился на стул, прислонив костыль к стене, и проведя рукой по светло-каштановым волосам, принялся разбирать конверты, что-то бормоча себе под нос.

— Счета, счета, счета… — Задержавшись на одном из писем, его рука дрогнула. Он читал его молча, и я послала жирного бледного червя ввинтиться в его мозг, чтобы он озвучил вслух то, о чем думает.

— Ну блин, еще одно от адвоката Сьюзен, — заговорил он. — Что эта сука хочет на сей раз? Натан говорил, что у нее нет оснований оспаривать условия опеки и… — он пробежал глазами письмо, — …она хочет провести с детьми больше времени летом, на каникулах? Проклятые училки, со своими каникулами за государственный счет. А нам дают одну неделю оплачиваемого отпуска…

Я нахмурился. Если они только что договорились об опеке, возможно, что время развода как раз соответствовало тому, когда Наташа стала попадать в школьные неприятности. Черт возьми, это вызывало больше симпатии к ней, чем мне хотелось бы.

Он отложил почту и похромал к холодильнику, а я все раздумывала, как же мне проникнуть в подвал, чтобы добраться до видеокамеры. Очевидно, что он не думал о двери в кладовку прямо сейчас, так что я не могла вытащить Идею об этом из его головы. Нужно было сперва заставить его подумать о двери.

Я перевела взгляд на собаку. Это может сработать. Ум собаки был не слишком сложной вещью. Усыпить ее оказалось гораздо легче, чем заставить уснуть человека. Может быть, я смогу использовать ее, чтобы навести хозяина на нужную мне мысль.

Глубоко вздохнув, я подумала о том, чего хочу от собаки, и что у нее нет никакого выбора, кроме как подчиниться. С ровным выдохом я размотала из себя ржавые железные цепи, скользнувшие по моему телу и дальше, по полу, как красно-серые змеи, и впившиеся зазубренными крючьями в шкуру собаки. Другой конец цепей обвился вокруг моего запястья.

— Вставай, — шепнула я, и собака поднялась на ноги, сочась кровью из-под колючек. — Сидеть. — Она села. — Покрутись. — Она так и сделала.

В каких пределах я могла командовать ею? Собаки довольно умны. Будет ли она повиноваться, даже если я прикажу сделать что-то опасное?

Впрочем, я не собиралась так делать. Она ведь не виновата, что ее хозяева оказались нехорошими людьми.

— Теперь иди, — шепнула я ей. — Иди к двери под лестницей и скреби ее когтями, и гавкай как можно громче, пока дверь не откроют.

Она именно так и сделала. И теперь у меня появилось отчетливое чувство, что это не совсем животное повинуется мне. В Ином Месте можно было разглядеть, что собака двигалась не вполне правильно. Цепи тянули ее, заставляя двигаться, — как будто марионетку. Выглянув из-за угла, я смотрела, как цепи крепче обвились вокруг ее горла, а собака начала лаять и царапаться в дверь.

Крякнув, отец Наташи поднялся со стула и заковылял к лестнице. — Что такое, девочка? — спросил он у собаки. — В чем дело?

Та продолжала лаять, царапая когтями дверь в подвал.

— Это всего лишь убежище. Успокойся, Джесси, — сказал он ей.

Я послала Идею, чтобы внушить ему предположение, что кто-то мог туда забраться. Она ввинтилась через ухо, и по тому, как изменилась его поза, можно было понять, что у него только что появилась мысль, которой он не обрадовался.

— Лучше б тебе не оказаться вором, — пробормотал он, выдвигая ящик стола, и достал оттуда пистолет и связку ключей.

Он медленно отпер дверь и осторожно открыл ее.

— Давай, девочка, — сказал он. — Что ты там чуешь?

Но, разумеется, собаке было уже все равно. Просто на всякий случай, я выдохнула Плаксу и отправила псину досыпать в своей корзинке.

— Вот же глупое существо, — раздраженно проворчал Наташин отец, вновь запирая дверь. — Ты б уже, черт возьми, решила бы твердо, слышала ты там что-нибудь или нет! — Положив пистолет и ключи на место, он устроился перед телевизором. Но теперь я знала, где лежит ключ.

Воздух тут был сухой и чуточку затхлый, с легким привкусом застарелого пота и нестиранной одежды. В резком свете длинных люминесцентных ламп на потолке было сразу заметно отсутствие обычного беспорядка — завала картонных коробок, разного рода инструментов и набитых барахлом полок, которые можно увидеть в большинстве подвалов. Половину пространства занимал бункер от Губителей — изготовленная на фабрике конструкция, которые устанавливали у себя дома те, кто жил далеко от официального убежища, и мог позволить себе такие траты. Это имело смысл. Не похоже было, что хозяин дома мог быстро бегать, с его-то больной ногой.

Но вот вторую половину подвала занимали тренировочные маты, штанга, гантели и боксерская груша. А в Ином Месте она не выглядела как тренажерка. По крайней мере, тут было нечто большее, чем просто тренировочный зал.

Все вокруг меня — гири, гантели, стены — было покрыто призрачными отпечатками рук, слабо светящимися желтоваым светом. Шестипалых рук.

Я машинально ощупала горло, вспоминая обжигающую морозом боль от прикосновения подобных рук.

— Нет, — прошептала я. — Нет. Это бессмыслица. Таш... она не может быть кейпом. Должно быть, это ее отец. Или брат.

Но смысл был, и немалый. Мне не хотелось в этом себе признаваться, но смысл был. Рё говорил, что она снимала издевательства на камеру, как раз перед тем, как он получил силы. И я смутно помнила, что силы имеют тенденцию группироваться. Это было одной из особенностей МТИ — в Бостоне ненормально большой процент людей получали технологические сверхспособности, и это, наверное, было как-то связано с институтом. А в фильмах и в прочих историях, молодой человек обычно получает вариант силы своего пожилого наставника, хотя это, может быть, делалось для того, чтобы проще было заменять старых актеров более молодыми.

Было до боли ясно, что я понятия не имею о том, что здесь происходило. Я даже не знала, действительно ли это она тренировалась здесь. Поискав, я обнаружила целую коробку, заполненную камерами и камкордерами всех видов, марок и моделей. Кто-то в семье был большим любителем фотографии и домашнего кино. Одна из видеокамер была покрыта таким же тошнотворно пахнущим маслом, как и зарядный блок наверху. Должно быть, именно ее она и использовала. Так что Таш, по крайней мере, уж точно спускалась сюда за этой камерой.

Я задумалась, прикусив губу, и решила, что мне просто придется посылать херувимов, чтобы проследить за ней. Это будет больно и тяжело, но я смогу это вытерпеть. Плюс, если она окажется парачеловеком, то я смогу увидеть, как она использует свои силы, и это возместит любую боль, которую придется перетерпеть.

Приняв это решение, я заперла за собой подвал, вышла, не прощаясь, на улицу и зашагала домой.

* * *

Перевод лежит на https://ficbook.net/readfic/6860338